Эта история началась так много лет назад, что не было еще ни интернета, ни блоггеров, ни даже фидо. И все, что с тех пор дошло до нас — поведано в летописях давних. Был в них и сказ такой былинный, обнаруженный мною, и который я хочу вам сейчас поведать. Уж что в нем правда, а что вымысел — не мне судить, но очень уж занимательный он был, чтобы навсегда так в летописях и остаться.
Итак, давным-давно, в те времена, которые уже никто и не помнит, жил да был один человек. Был он спортсменом — не очень сообразительным, но большим и сильным. Боролся на татами, бился на рингах, ни одного вызова не пропускал. И однажды получилось так, что в награду за его спортивные достижения достался ему прекрасный турецкий скакун.
Холил он его и лелеял, взращивал понемногу. А скакун тот, сразу скажем — не простой был, а волшебный, и при всех своих качествах замечательных — еще и даром бессмертия обладал.
И вот на соревнованиях очередных вышли против этого бойца сразу трое — и каждый из них, хоть и слабее был в отдельности, но зато вместе друг друга — отлично дополняли: у кого-то удар был лучше поставлен, кто-то чуть пошустрее был, а кто — похитрее. Справедливости ради, был там и четвертый, но тот так — пакостил только по-мелкому. Долго бились они друг с другом, уже и все руки сбиты, и глаза ничего не видят, кровь из рассечений хлещет. Сильно тогда бойцу этому досталось — а главное, забрали в ходе состязаний коня того трое противников его, да еще и кубков несколько, завоеванных им в других состязаниях. Впрочем, спортсмен этот тоже не промах был, и прихватил себе в ответ пояс чемпионский одного из соперников.
А как закончились состязания, собрались все спортсмены за столом круглым. Посмотрели они на очки, судьями поставленными, увидели, что никто толком не выиграл, да и постановили: коня мы тебе вернем в обмен на пояс, но нельзя тебе будет с тех пор саблю на нем свою возить.
Долго после того боя спортсмен наш восстанавливался, долгих четырнадцать лет раны залечивал. Но выстоял, право саблю свою возить на коне у седла вернул, а еще через семь лет — защищая честь брата своего троюродного, в новом бою сошелся с одним из соперников бывших, как раз тем, у которого пояс в свое время уволок.
С одним — не с тремя рубиться, и пока остальные бывшие противники не подоспели — крепко поколотил того, и пояс снова отобрал. Самому, конечно, тоже слегка досталось, не без того, но с первым разом не сравнить. И с тех самых пор жил он, не тужил до самой старости, а конь его — все краше становился.
Но вот пришло время, умер борец наш. Однако дело его — сыновья продолжили: два брата их было. Все, что было у него — братьям он завещал. И конь тот бессмертный — тоже, старшему брату по наследству перешел. Жили братья, тренировались в единоборствах, а на коне — не смотря на то, что формально старшему он принадлежал, оба ездили. Правда, к седлу уже не сабля приторочена была, а карабин старшего, серебром инкрустированный. И вот однажды, бросил братьям вызов враг силы доселе невиданный. Напал вероломно, хотя тренера братьев и предупреждали — что не с проста тот свинец в перчатки закладывает — не придал тот тому значения.
Долго бились братья с соперником. На долгих четыре года скакуна того арабского себе противник забрал. А сыновья спортсменов тех, что с отцом его бились — на одной стороне с братьями стояли. Но отбили — и все призы свои бывшие, и отца своего. И коня того вернули в конюшню свою.
Сильно потрепаные братья вышли из состязания того. Руки-ноги переломаны, на теле — живого места не осталось. Но, как и отец их, воспряли духом, еще сильнее стали. Старший брат — так вообще, авиамоделированием занялся, и высот на этом поприще достиг невиданных.
Но пришло время, умер тренер их, а новый, посмотрев, как братья сообща с конем возятся, даже не побеседовав с обоими, взял, да и перевел коня того из конюшни старшего в конюшню младшего. Не сам перевел, помошники его документы по-быстрому подготовили, да подписали все. И объяснение разумное было — благо из нее до стадиона, где тренировки проходили — быстрее добираться было из конюшни младшего, да и младший более к зверюшкам тяготел, в то время, как старший все больше с техникой возился.
А братья что? Они ж братья. Также тренируются. Также на коне вместе ездят. Ну а то, что отец коня старшему оставил — так чего уж тут, не резать же его пополам. Старший посмотрел, погрустил, да и махнул рукой. Все равно-ж он как бы общий.
Повзрослели братья, женились на девушках прекрасных, да разъехались по городам разным. Тренера того уж и нет давно, его один из помощников подсидел. И коня того младший с собой увез. Старший было поднял удивленно брови — как же так, что же — решение тренера сильнее решения отца, что-ли? Но спорить не стал, не до того было — жена-красавица денег требовала немало, спорить некогда, работать надо. Договорился только, что карабин его серебряный также у седла висеть будет, а он за это тому даже доплачивать будет.
Немало времени с тех пор прошло, и приключилось тут несчастье. Заболел младший брат. Лечился он лекарствами импортными, да только хуже ему все становилось. Сильно заболел, и коня совсем забросил. Приехал тут к нему старший, погостить. Идет мимо конюшни — видит конь его стоит — все как прежде — на коне — седло, у седла — карабин. Отощал бедняга, дрожит, тянется к нему всем телом, смотрит глазами ласковыми, и головой прижимается. Не выдержал тут старший, вывел коня из конюшни, и так брату сказал: не тренеру нашему решать, чей конь будет, а отцу нашему. Да коню самому. Вот сейчас я отпущу его, к кому пойдет — того и будет.
Отпустил он коня, да отошел в сторону. Конь посмотрел на обоих братьев, да и пошел к старшему.
Видишь, говорит старший — согласно завещанию отца нашего, да желанию самого коня — забираю я к себе его. Вместе с седлом, да карабином своим, серебром инкрустированным.
Да, говорит младший — не ведал я, что братья так должны поступать. Я то думал, ты ко мне приехал в лечении помочь, а оно вон как обернулось.
И все спортсмены из других стран посмотрели на это, да и повернулись демонстративно спиной к старшему.
И призвали тогда братья небо к справедливому суду, и спустился с неба страж небесный.
Воздел тогда старший руки к небу, да спросил его: о небо — скажи, разве я не прав, что я всего лишь выполняю волю отца своего, и то — только на основании привязанности ко мне скакуна моего?
И раздался с неба глас: «Прав ты, сын мой!»
И тогда воздел к небу руки младший сын, да спросил его: о небо — скажи, разве я не прав, что лишь хочу владеть тем, о чем так долго заботился и ухаживал, и с чем старший брат мой всегда раньше был согласен?
И раздался с неба глас: «Ты прав, сын мой!»
А страж небесный, спустившийся оттуда, чтобы рассудить их, тоже воздел к небу руки и спросил: о небо — разве могут быть правы одновременно оба брата, спорящих об одном и том же?
И раздался с неба глас: «Все верно, и ты тоже прав, мой верный страж!»
Такая вот легенда. Что было дальше — в летописи не упоминается. Слышал я, правда, что после этого не было между братьями ни хороший отношений, ни уж тем более — братской любви. Но правда ли то, или нет, мне не ведомо.
А если кто хочет увидеть в этом сказе какую-то мораль, или параллели какие провести — то не стоит.
Нет смысла рассуждать в очередной раз про наследственные дела, право коней на самоопределение и т. д. Понятно, что всегда, и во все времена все решала сила — не важно какая — физическая, или юридическая. Это всегда так было. И сейчас ничего не изменилось. И всегда так будет, и никто лично тут ничего нового не сможет придумать. Была возможность вернуть у старшего Коня, прикинул он последствия, понял, что ни один из спортсменов ничего ему на данный момент возразить не сможет, и отобрал (ну или вернул историческую справедливость). Ну а спросить Коня обязывали нынешние правила приличия, а учитывая состояние Коня — проблем с ним возникнуть не могло, чего не спросить. И старший брат ни хороший, ни плохой, ни добрый, ни злой. Это тут абсолютно не причем — во всем мире так и во все времена. Справедливость к сожалению, всегда для каждого своя, и исправить сделанные когда-то ошибки, для того, чтобы не пришлось совершать новых — невозможно, как невозможно собрать целиком разбитую вазу.